Она все говорит и говорит. Я почти не слышу ее. Наверно, это уже осень. И это северный ветер здоровается со мной. У него довольно приметное рукопожатие, от которого я ежусь. Я прислушиваюсь и слышу, что она продолжает обвинительную речь. Она рассказывает мне какая же она замечательная, какая она расчудесная. Я смотрю на нее и вижу за ее спиной призрачные тени: подружку Машу, подружку Алену, подружку Наташу, сестру Лену, десяток ее коллег и еще пару малознакомых личностей. Она говорит, что все наши разговоры переданы им всем, все, что я делал, она рассказывала им. И они все с ней согласны. И призрачные тени кивают за ее спиной в подтверждение ее слов. Рука чешется нажать Play на телефоне и чтобы там оказалось что-то вроде Edwyn Collins - I Never Met A Girl Like You Before, чтобы теням за ее спиной было удобнее кивать в такт, и ее голос пропал. Она все говорит и говорит.

Мы стоим по разные стороны пропасти. И она все что-то кричит с другой стороны, но ветер уносит ее слова. Я перепачкан сажей. В руках у меня факел. И мост, который стоял восемь лет горит к чертям. А я смеюсь. Смеюсь истерическим смехом. Просто достало. Я окружил себя левыми людьми. Пора избавляться от всей этой шушеры.

Мы разных видов, разных миров. Ты летаешь низко, я слишком высоко для тебя. Когда миры пересекаются – ничего хорошего не происходит. Получаются только черные дыры. Они смотрят Ксюшу и индийское кино 24 часа, сериал на первом в шесть. «А на море белый песок» вместе с ее телефоном хочется запихать ей в задницу, чтобы она научилась носить наушники.
Знаешь, почему я часами пропадал на веранде с незнакомыми соседями, просто потому, что с вами троими мне не о чем было говорить. Когда же вы там появлялись, то вы тупо сидели и не могли слова вставить. В вас нет основной черты – тяги к знаниям. Каждый человек должен узнавать что-то новое, учиться чему-то новому. Вы трое, как овощи. Сходил на работу, поел, поспал, проснулся и сходил на работу.
Я перебиваю ее и говорю, что она эгоистична до самого костного мозга и не способна на заботу о ком-то еще, что она высокомерна и тупа и ее брат дибил.

- Dublin, помоги мне не к кому больше идти. Выручи до пятницы.
Я изымаю деньги из оборота. Проходит пятница и еще пять пятниц. Я прошу у друзей. Они помогают. Я возвращаю деньги в оборот. А с этого козла деньги пришлось выбивать через его мать и отца. Вот поэтому он дибил. И с того самого момента перестал быть другом.

Горит – и черт с ним.

---

Сейчас двадцать минут одиннадцатого. Я сижу на работе. Делать мне нечего. Все, что мне нужно было сделать – уже давно сделано. Я тут просто сижу. Если это можно назвать сидением. Моя голова лежит на той части дивана, где должна быть спина. Моя спина лежит на том месте, где должна располагаться задница. У меня в руках оперативное средство истребления мух, которых тут полчища. Красные кеды торчат по ту сторону обеденного стола. Рядом в такой же позе размещен Сергей. Сергей – это рычаг воздействия на меня. Точнее он был им ранее. Теперь мы просто головная боль. Но об этом позже. Так вот, он – практикант у нас. Живет он в одной остановке от меня. Соответственно мне нужно забирать его на работу. Рычаг воздействия он на меня потому, что я постоянно опаздываю. Диапазон моего приезда на работу в пределах от тридцати минут до двух часов после начала рабочего дня. А он выходит на остановку ровно в восемь и не минутой позже. Как я могу спокойно спать, зная, что он там, на остановке, ждет меня? Мне совесть не позволяет. С ним я опаздываю на работу максимум на десять минут. Я ему говорю, что давай я как буду выезжать со стоянки, буду звонить тебе, и ты только тогда будешь выходить из дому. Он говорит, что хорошо, так и поступим. И все равно выходит на остановку ровно в восемь. Даже не знаю, по какому принципу они его искали.

От кофе уже тошнит. Один из недостатков работы за городом в том, что если у тебя нет транспорта, то приходится тупо сидеть, бить мух и ждать пока кто-нибудь не поедет в сторону твоего дома. Когда много времени – постоянно думаешь. Думаешь о том, что если систематически опаздываешь на работу – значить ты на нее забил. И тут до тебя доходит, что ты уже уперся головой в потолок, если забил на работу. Можно назвать это как угодно, мне больше нравится профессионализм. Это когда ты отлично знаешь что нужно делать, как сделать это быстрее и видишь перспективу. А когда ее нет – это потолок. Потолок это когда ты знаешь, что завтра ты будешь делать то же самое, что и сегодня или вчера и расти уже больше некуда. И ничего нового не узнаешь и ничему новому не научишься. Если раньше мне не хватало рабочего дня, то сейчас я все делаю до обеда или, в особо ленивые дни, растягиваю дела на весь день. В таки дни я успеваю отсмотреть фильма два или три. Я знаю, что нужно для развития дальше, но нет финансирования. Потолок это когда раньше считал, что тебе платят нормально, а теперь вроде и так уж и нормально.

И куда делся мой транспорт?
Наверно у каждого человека есть такие маленькие приметы. На которые мы обращаем внимание и игнорируем, ведь мы все образованные люди. И кошки вовсе не виноваты, что они черные. С самого утра пошло все как-то неправильно. Первое, что меня должно было смутить, так это то, что я не проспал как обычно. Я проснулся вовремя. Вовремя приехал на работу. Вовремя заехал за Сергеем. Это определенно было дурным знаком. Плохая примета, на которую я не обратил внимания.

Второй знак был, когда машина отказалась ехать в центре города днем. Я ей говорю: «Давай же, поехали!». А она такая заявляет мне невозмутимо: «Иди пешком». И заглохла. Открыв капот, я минут пять пялился туда как блондинко и вспомнил, что у меня как у профессионала в машине нет даже отвертки. Пришлось искать ближайший магазин с отвертками. С отверткой удалось уговорить ее двигаться дальше. Зато теперь у меня есть две отвертки и нож.
Тут нужно остановиться на одной детали. В клиентской базе, или как я ее называю «колонией приматов», есть отдельные кадры, которые поражают меня своими предпринимательскими навыками. У человека магазин, или что-то вроде этого. Туда по логике вещей должны ходить люди. Только вот есть одно НО – он постоянно закрыт и его никогда нет на месте. Для того чтобы с ним встретиться, мне нужно позвонить ему и предупредить, что, допустим, доставка сегодня у него будет в такое-то время. И, несмотря на то, что время с ним оговорено, он обязательно опоздает на полчаса. Даже если сказать, что будешь в 11.30, а приедешь в 12.00, он все равно явится в 12.30. У него чутье прямо какое-то. Может показаться, что это копия меня самого. Но это далеко не так. Я могу плевать на формальности там всякие. Например, начало рабочего дня в 8.30 или еще чего-то. Но если я договорился о встрече, тем более что встреча деловая, то я буду заранее. А тут нет. И при всем при этом он умудряется где-то находить клиентов.

Финальным аккордом дня оказался помятый багажник, пока я тянулся за звонящим телефоном, что возвращает меня к моей теории, что сотовые телефоны – порождение зла. Забавнее всего то, что звонил хозяин именно той машины, к которой я приложился задницей. Выруливаю я с парковки. Майка мокрая, будто я в ней купался. Сам я уже как плавленый сырок. Стрелка термометра в машине говорит: «+55, ужас, продолжай без меня». Затем она так медленно заваливается за перегородку. Еще бы, я этого идиота ждал тридцать минут. И тут звонит эта маленькая черная дрянь. Меня клинит. Я не могу разграничить основное действие от второстепенного. Кидаю руль и лезу искать звонящую хрень.
- Да.
- Я тут тебе забыл отдать…
Тут я чувствую удар. Жму на тормоз. Прищуриваю правый глаз и поворачиваю голову. Моя задница где-то под бортом его грузовичка. Думаю про себя: «Бля-я-я-я». А он там продолжает в трубке:
- А нет, не забыл, это не тебе нужно отдать.
- Уже не важно, выходите, кажется, я вас зацепил.
Нафига вот звонить. Нет, даже не так, нафига ты вообще полез за телефоном. Какого ж хрена. Багажник помят. Удар пришелся точно на угол его бортов. Т.е. у него даже царапинки не осталось.

- Ну что ж за хрень?
- А ты не знаешь?
- Не знаю чего?
- Сегодня пятница 13!

Потом я ехал и думал о том, что еще для меня приготовлено сегодня. Падающий кирпич на голову? Или падающий интернет? Или неправильный ужин со всеми вытекающими? Или еще чего…
Тогда я не знал, что ночью у отца ночью на другом конце города, судя по симптомам, случится сердечный приступ, и еще два дня я буду уговаривать его сходить к врачу, и у меня ничего не выйдет. Я буду волноваться, а он будет утверждать, что все хорошо.

Вот поэтому сейчас двадцать минут одиннадцатого. Я голодный. Без машины. Т.к. оказалось, что разбитые фонарики и замок не так уж просто достать, и они не так уж дешево стоят. Машинка редкая. Можно подумать, что у меня 230 Мерседес небесно-голубого цвета с автоматической коробкой передач…

---

И не думается ни о чем. А то немногое, о чем хотелось подумать ложится лишь на бумажный носитель.
Болит грудь и спина. Видимо из-за этого мне как-то не очень спится. А еще задница. Ах ты ж ежик, ну кто стреляет в задницу. И шарики эти с пищевым красителем совершенно невкусные…

---

У меня часто спрашивают, что это за хрень. Или что это значит. Я никогда не отвечаю на этот вопрос. Я всегда ухожу от ответа и говорю, что это просто хрень и она ничего не значит. И ни один человек не знает, что же это такое. И никто уже не помнит, как и откуда они взялись. У каждого своя теория. Кто-то думает, что это на счастье. Но они это говорят с сарказмом, считая, что счастья мне это не приносит. Другие просто считают, что я сниму это хрень если вдруг женюсь. )) В любом случае они все неправы.
Восемь лет они со мной.
Та, что первая, белого цвета – это моя свобода. Вторая – моя печаль, желтого цвета. Третья – это то, что я никогда не найду здесь. Это то, что здесь попросту не существует. То, что постоянно приходится менять на какую-то подделку…

---

V 1.0
Играет что-то медленное. Скрипка лишь добавляет остроты моменту. Мы движемся в такт музыке. Она буквально тает в моих объятиях. Я только сильнее прижимаю ее к себе. У нее отличная фигура, несмотря на то, что у нее двое детей. Живые яркие глаза чуть скрывает темная челка. Она уткнулась лицом мне в грудь. Ее ладонь слегка поглаживает мое плечо. Наши пальцы нежно смыкаются. Я чувствую ее обручальное кольцо и нежно глажу ее ладонь. И вот наступает момент, когда мы оба понимаем, что это может перерасти во что-то большее, чем просто вечер в каком-то кафе где-то на берегу моря. Где-то за полторы тысячи километров от ее дома, где ее ждет муж и где меня никто не ждет.
Ночью мы бредем по пляжу. Она идет по песку и несет в руке свои белые босоножки. Я бреду по воде. На небе висит почти полная луна. Я думаю, что не хотел бы, быть причиной вины. Ее вины. Поэтому мы сейчас еще немного молча погуляем, и потом пойдем каждый к себе домой. И она уедет к себе домой. Возьмет своих детей и уедет домой.

---

Интересно, у всех бывают дни, когда совершенно ничего не получается и косяк идет за косяком...

---

_

В магазине «сухой закон» с 18.00 до 8.00. Люди с улыбками до ушей, перевязанные красными ленточками, вполне счастливы и довольны. Одиннадцать лет за плечами. Другие, с синими лицами, под магазином выглядят вполне несчастными. Несчастными настолько, насколько это вообще возможно в состоянии круглосуточной интоксикации алкоголем. У меня не было последнего звонка. Их было всего девять у меня, но того, последнего с красной ленточкой не было. Для «красных ленточек», это конец одного этапа жизни и выход в другой. Где все будет намного серьезней. А для «синих лиц» это просто черный день, в который будет немного сложнее впасть в кому, чтобы жизнь снова стала простой и легкой, как много лет назад, когда они тоже были перевязаны красной ленточкой.

А потом наступит летаргический сон.
Знаешь, Dublin, ты сложный. Слишком сложный для меня. Я не хочу снова отношений с тобой. Я просто хочу от тебя ребенка. Именно такие ситуации, как эта, заставляют меня периодически выходить из своей летаргической спячки. Никогда не видел себя в роли «выходного папы». Обычно мое пробуждение не длиться долго. Это я сложный. А все кругом простые, как пустое оцинкованное ведро. В него можно барабанить или воды набрать или просто на голову одеть и все просто и понятно. А вот я сложный. Иногда мне кажется, что предо мной целая пустыня скуки. Со скучным белым песком. На небе висит такое же скучное солнце. И нет этому ни конца, ни края. Впереди пустыня и сзади пустыня и справа и слева тоже пустыня. И я плетусь и плетусь куда-то. А за мной летят эти птицы. И постоянно каркают, что я плохой, что я никогда не звоню, что я меня сложно вытащить куда-нибудь и еще я сволочь. И вот я спрашиваю, зачем же вы тогда плететесь за мной. А они так спокойно говорят, что делать им нечего больше. И плетутся и плетутся. А я иду и иду. И так иногда хочется побарабанить в их ведра или набрать в них воды. Но это ровным счетом ничего не изменит. Да, не звоню, да забыл, и мне вообще нет дела до тебя. Пожалуйста, обижайся на здоровье. Обижайся себе, но только перестань звонить и дергать меня постоянно. А с чего бы мне помнить о тебе. У тебя все хорошо. Родила ребенка. У сожителя твоего от одного упоминания моего имени сразу эпилептический припадок начинается. Я в принципе тоже к наркоманам - идиотам особых чувств не испытываю. С чего бы мне помнить о тебе. Посидим, поговорим? Где? Когда он на работе, у тебя дома? Отлично, только вот я еще не совсем головой поехал. К тому же о чем мы можем поговорить. Все вы, птички, устраиваете свою жизнь как можете. Все вы идете дальше. А я топчусь на месте. Учусь уже шесть лет, вместо четырех. И зачетка у меня уже заканчивается. Еще бы ведь некоторые предметы я сдавал уже раза два. Женщина, которая по каким-то необъяснимым причинам считает меня своим ребенком, каждое утро будит меня своими воплями в коридоре. Она через дверь в форме монолога повествует мне, что я вчера не включил стиральную машину или не помыл посуду или не провел манипуляций с бобром, который перегрыз все возможные провода: сеть, телевизионную антенну, телефонный кабель, провод напряжением 220, сгрыз обои, поправил углы деревянного плинтуса, попробовал коробку порошка, натрусил шерсти ей в туфли и скрылся под ванной. Можно подумать, что это для меня новость. Делает это она очень артистично. Там чувствуется и характер и злость. Думаю, из нее вышла бы неплохая актриса провинциального розлива. Но дверь она не открывает. И я не выхожу, пока она не уплывет на работу. Поэтому на свою работу я опаздываю. Постоянно. Каждый день. И что ты можешь рассказать неудачнику? И что я могу рассказать тебе? В выходные она никуда не уплывает. Поэтому уплываю я. На работу. Поспать или просто полежать на диване в пустом офисе. Можно еще книжку почитать. Да, знаю, ты будешь говорить, что он дерьмо. Потратил всю твою зарплату, пока ты была в больнице или опять ушел в запой или в притоне потерялся. Очень интересно и очень скучно. Или ты еще можешь позвонить и сказать что-то вроде в том фотоаппарате, что я взяла у тебя месяц назад, сели батарейки. И немая пауза. И чтобы это значило? Мне пойти купить тебе батарейки, чтобы ты продолжила пользоваться моим фотоаппаратом? Есть еще пролетающие птицы. Они говорят, что ты очень смешной и интересный, а потом спрашивают про фотографии. Да идите вы в контакт. И они идут. И потом хранят молчание радиоэфира и также молча пролетают дальше. И черт с ними. Есть еще парные птицы. У них кольца на лапках. Знаете, такие орнитологи надевают птицам, чтобы пометить их. И вот, уже сидишь за пластмассовым столиком, в какой-нибудь дешевой пивнухе, в другие места им ходить скучно и дорого. А они или строят друг друга, или посылают, или тупо молчат, т.к. сказать им тоже нечего. То, что ты им рассказываешь, они не помнят, а сами считают, что вся их жизнь – это сплошная нецензурная информация и ничего не говорят. И приходится обсуждать тех, что за соседним столиком каждый раз пытаются упасть на наш столик. И вот кода очередная пауза затянулась слишком долго, понимаешь, что тебе они тащат с собой тупо потому, что им друг с другом скучно и делать нечего, и найти занятие себе не могут. Их хобби – это я. Они складывают меня как пазл. И раскладывают. И молчишь, а на языке все время крутится «Найдите себе хобби и перестаньте делать меня своим хобби». Но ты же воспитан и поэтому молчишь. И просто постоянно придумываешь себе вымышленные дела. Идешь и идешь, и уже над головой начинает образовываться воронка. И хочется, чтобы было ружье. Или наступил птичий грипп. Или хотя бы пистолет с одним патроном.

---

Вот говорили же мне в детстве «Заткнись». Так нет же. Потом мне говорили «Молчи, будешь умнее казаться». Так нет же. Мне вообще не стоит разговаривать с человеческими существами. Не смотря на то, что я уже с ними как год, половина вообще не догадывается о моем существовании, а другая половина считает меня загадочным призраком. Первая половина спрашивает меня после переклички: «А ты учишься с нами?» и я отвечаю: «Уже как третью сессию!» и они делают такие изумленные глаза, как у овец. А вторая половина, которая меня знает, видимо путает меня с кем-то. Хотя, есть теория, что я становлюсь невидимым. Препод пускает листик, где каждый должен вписать фамилию. До моей последней парты листик как-то не дошел, скорее всего почта что-то перепутала. Я пишу сообщение женщине на первую парту «Впишите меня» и на всякий случай добавляю свою фамилию. Она оглядывается, беглым взглядом окидывает аудиторию и отворачивается. Тут же мне приходит сообщение «А ты придешь?». Я выпадаю в осадок. Или вот еще. Отменили у нас одну из практических. И каждая подходит к старосте и спрашивает что отменили и куда перенесли. И вот, когда подходит очередная, я говорю: «Отменили вторую пару организации». Она спрашивает куда ее перенесли. Можно подумать, что слово отменили означает что-то еще, как слово нет, когда все думают, что нет – это да с заниженной самооценкой. Я говорю: «Перенесли на завтра. Сразу после экзамена по этой самой организации. Сначала будет экзамен, а потом после экзамена нам объяснят, как решать задачи на экзамене.» Тут близлежащие одногрупники оборачиваются и делают таки большие глаза, как у коз. И я слышу, как у них в головах начинают копошиться тараканы. И староста так мне на ушко говорит: «Что правда?».
Я ацкий пастух.

---

Я блуждаю во тьме жизни с выставленными вперед руками, как слепой, пытаясь нащупать хоть что-то стоящее, что-то за что можно держаться и не отпускать. В беззвучном одиночестве, борясь с демонами, порождаемыми моим сознанием. В поисках света ее смысла. В попытках увидеть в полной темноте хотя бы призрачное отражение себя самого и осознать свое место. В надежде, что тут, среди этого мрака и бардака, есть хоть что-то, ради чего стоит продолжать путь. Но вместо этого я лишь захожу в болото все глубже и глубже. И нет никого рядом. А так хотелось бы. Но в тоже время я знаю, что рядом никого и не может быть…
Кажется, у меня больше нет сил идти...

---

Если согласиться, что жизнь похожа на полосатую лошадь, тогда начало сессии определенно черная полоска на этой лошадке. А если на сессии приходится работать, т.к. отпуск не предусмотрен, тогда эта полоска находится ближе к хвосту.

---

О том, что пришла весна и лето не за горами можно догадаться сразу. Не потому, что на улице тепло и можно иногда видеть клинья птиц, возвращающихся домой с отпуска лечить печень и хвастаться загаром перед воронами, воробьями и еще голубями. Каждое утро, ровно в семь, корова, в хлеву этажом выше, начинает скакать на скакалке. Кризис, нужно экономить. В старый купальник нифига не влазит. Каждое утро она методично перебирает копытами у меня по голове. Я все понимаю, в будний день еще ничего, на работу фиг проспишь, но сейчас четыре дня выходных. Этот идиот, значит, падает посреди ночи с кровати, а она цокает по утрам копытами. Такое ощущение, что она боксом занимается, нет чтобы как нормальные люди лежать на полу, зажав ноги под креслом, и с дикой гримасой пытаться достать лбом это самое кресло, повторяя себе, что я буду второй Евой Мендес, только чуть-чуть пониже, где-то сантиметров на 30… Ковер постелила бы что-ли на пол…
Что за дом. Одно жулье и ворье живет...

---

В детстве авторитет взрослых неоспорим. Вот они то уж все знают. Они во всем разбираются. Они точно знают, где берется еда и как достать игрушки. Они такие умные. Они могут показать, как сделать из конструктора домик или машинку. Иногда они даже отвечают на вопросы «почему» и «что это». Они учат тебя жизни. Уж сами они ее знают. По прошествии времени они продолжают учить тебя жизни, а ты сидишь и думаешь, что это какое-то шоу уродцев. Законченные алкоголики, деградировавшие окончательно, лицемерные личности, эгоистичные продуманные товарищи, оторванные от жизни и летающие в каком-то придуманном мире – все они по тайному сговору продолжают читать тебе нотации. Хоть бы в своей жизни разобрались что-ли…

---

Жизнь – это цикл. Ходишь и ходишь по кругу в поисках правды и выхода. Бесконечный круг. День за днем, месяц за месяцем, год за годом просыпаешься утром и идешь на работу. Сначала тебе помогает слепая вера и вкус нового. Вера не в существование высшей силы и разума, а слепая вера в то, что если много работать, то можно обеспечить себе определенную свободу действий. Можно будет купить квартиру где-нибудь в центре на тихой улице, что примыкает к парку, машину не старше двух лет, пускай это будет Volvo, можно будет хорошо одеваться и ходить куда-нибудь вечером в какие-нибудь приличные места. Потом понимаешь, что это полная чушь. Чтобы купить квартиру потребуется лет 7-8, это если откладывать практически всю зарплату. Не есть, не покупать ничего, никуда не ходить и не ездить. Чтобы купить такую машину мне потребуется еще лет пять. Мне будет под сорок. И, скорее всего, мне уже нафиг не нужна будет квартира и машина. И все знают, что все будет хорошо. Правды нет. Как и выхода. Просто продолжаешь идти. Потому что привык и потому что делаешь то, что должен делать. Вкус нового. Это как пельмени. Сначала они кажутся тебе вкусными, необычными, новыми и интересными. Потом привычными. Уже разгадана начинка и тесто, из которого их лепят. Потом начинаешь экспериментировать. Поджарить, сварить, потом поджарить, со сметаной, с маслом, с уксусом, с горчицей и кетчупом. Потом тебе и это надоедает, и они кажутся отвратительной формой пищи. И все сводится к циклу. Вода, соль, пельмени, слить воду. И все говорят, что у тебя талант к пельменям. Ты просто создан для пельменей. А меня уже тошнит от этих пельменей. Но ничего другого я не умею делать. Появляются определенные знакомые, которые занимаются, скажем, блинами и клецками. И ты видишь, что хотя они и делают блины и клецки, но они тоже в своем цикле и там такая же задница.

---

Я как зимний снег. Как только начинает теплеть - я начинаю болеть. Весна - зло.

---

Заглядываешь в зеркало, а там пустота. Отражения нет. Возможно потому, что отражать нечего. Пустота отражается пустотой. Только стенка сзади.

---

Сегодня я мститель. Я мщу за покореженное детство и просто так, просто потому, что это очень приятно. Приятно доставать из архива все самые страшные и плохие воспоминания из детства и вываливать их на голову еще кому-то. Кому-то тому, кто виновен в них. Ощущение беззащитности и абсолютной ненужности, которое так никуда и не делось с годами. Я ненавижу свои гены и людей, которые открывают двери в мой мир. Я ненавижу их за все. Главное – за то, что они сделали то, о чем я их не просил. Они сказали как-то, двадцать четыре года назад, мне «Здравствуй» в одиннадцать часов вечера. А теперь у меня падает зрение, и вываливаются волосы. Пиздец, всем спасибо за участие.

---

Ты сидишь совсем рядом. Совсем рядом. Я даже могу дотянуться до тебя рукой, если захочу. Но я не хочу. Твоя прядь рыжих волос падает на лицо. Ты куришь противный яблочный Kiss. Запах так сладок. Кажется, что у меня кружится голова. Ты убираешь прядь обратно за ухо. Ты все говоришь и говоришь. А я с каждой секундой приближаюсь к тому, чтобы повернуть ключ в замке зажигания. И мчаться по трассе. Потом на 100 км/ч открыть дверь и выкинуть тебя вон. Было бы не плохо, если бы ты при этом попала в какую-нибудь пролетающую мимо сосну. И все потому что ты рыжая стерва. Но вместо этого на твой вопросительный взгляд я говорю, что ты относишься к нему несправедливо. Еще я говорю, что он любит тебя, а ты его нет. Ты просто пользуешься им. Еще я говорю, что я слишком хорошо тебя знаю. И думаю про себя что знаю я тебя хорошо лишь потому, что когда-то очень давно в прошлой жизни, когда солнце разбивалось о гладь воды на миллионы осколков, мы были пандами. Я был той самой пандой, которая любила тебя.

---

И вот наступит вдруг какая-нибудь суббота какого-нибудь января, когда совсем нет денег. Ну, ни копейки. Прямо совсем прижало. Копейки, конечно, есть, но их даже на билет в автобус не хватит. И идти некуда и не за что и холодно очень. А интернет отключен уже вторую неделю. Постоянно открывается дверь в комнату, и кто-то постоянно нарушает мою буферную зону. И когда готов уже выть на лунное солнце, которого не видно из-за неба, поднимаешь клавиатуру, а там лежит лотерейный билет, подаренный на Новый год. И этот билет выигрышный. И ровно на пиво и смертоносные палки. Счастье есть…

---

Вот вроде имена знакомые. Вроде даже как-то пересекались наши жизни когда-то в далеком прошлом. А смотришь на фотографии и видишь теток и дядек. Совсем скучные тетки и дяденьки. Серьезные, скучные, неподъемные, и совсем не интересные. Но я то помню их совсем другими. Я то помню их веселыми и неординарными.
Сначала у меня над головой завелась мышь. Мыша просто скреблась себе там тихонько. Почти не слышно. Потом я понял, что это нихрена не мышь. Это был крысеныш. Видимо, он много жрал и теперь он вырос в здоровенную крысу. Крыс встает в выходной день примерно в то время, когда по моим биологическим часам четыре утра. У всех десять – у меня четыре. Крыс сточил себе когти и приобрел перфоратор. И теперь он сводит меня сума. Потом крыс сошел сума сам. Как ни странно быстрее меня. Я не в курсе, как устроена жизнь у крыс. Где-то под утро я уже которую ночь подряд выскакиваю из кровати, от звука подающего тела на железобетонную плиту у меня над головой. Вот я выскакиваю из кровати. Вздрагиваю. Пялюсь в потолок. Еще слышу, как вибрирует потолок. И ору в него же: «Когда же ты, блядь, себе шею сломаешь?». Потом мне скоро на работу и я ложусь спать. До самого утра мне снятся сны, что мир рушится или я лечу в бесконечную пропасть и надеюсь, что там нет пола.
И вдруг случайно. Неважно где. Неважно когда. Вот вышел за печеньем. Потому что скучно. Или устал и хочется просто посмотреть что-то или покушать сладкого. И вот в этот момент, когда ты с лицом «Хаус думает» роешься где-то самом низу стеллажа решаешь, может быть, самую сложную задачу. И тут тебя хлопают по плечу. И обрывают тебя на мысли «Так реши же наконец овсяное или в шоколаде!!!». Человека не видел лет пять. И видеть не особо как-то хотелось. А он тебе «Чем живешь?». Щас я тебе так прямо в магазине и выложил свою скучную жизнь со всей подноготной. Прямо около печенья я тебе буду рассказывать про свой шнур от наушников. Шнур очень хорош собой. Он позволяет мне курсировать по комнате в персональной скорлупе. Это довольно приятно. В скорлупе есть печенье, правда во время вылазки за ним можно нарваться на тебя. Это не очень радует меня. Но не в этом дело. Просто с определенными людьми связаны определенные этапы тебя самого. Иногда не совсем приятные этапы.

---

Что еще сказать. Проходят праздники. И снова наступают будни. Какое-то странное послевкусие остается во рту. Может быть от того, что ожидал чего-то большего. А может быть просто из-за того, что все закончилось, и теперь снова нужно будет ждать год. И остается вспоминать, те узоры, что я рисовал на заднем стекле в троллейбусе в шесть утра первого числа. Скоро нужно будет снимать новогодние украшения и еще в конце недели снова будет плюсовая температура. Небо будет плакать, смывая слезами снег и зимнее настроение.