ночной эфир...
Сначала отключили интернет. Я заплатил за интернет и мне отключили телефон. Интересно, если заплатить за телефон, то отключат электричество или воду. А это все из-за того, что я злостный неплательщик. И вот спрашивается, зачем было платить за ускорение обмена паспорта, если он готов уже как две недели, а я за ним так и не сходил.
Прикольно и необычно чувствовать себя бешеной собакой. Аф-аф-аф. Буф-ф-ф. Хорошо быть бешеной собакой летом, а вот зимой не очень, пена примерзает к губам. Женщина, размахивающая бумажкой, укутана в пиджак. Мне даже не нужно одевать очки, чтобы увидеть свою фамилию на первом месте в списке. Ведущие собаководы выбирают Чаппи. Она говорит довольно противным голосом:
- Тут у меня черный список. Если эти люди до моего экзамена не сдадут договора на базу преддипломной практики, я их собственноручно на экзамене перестреляю, как бешеных собак. Делать это я буду долго, мучительно и посредствам добавочных заданий и бесконечного числа пересдач моего предмета до самых госэкзаменов. Кстати, с Нового года пересдачи будут платными.
Аф-аф-аф. Пиф – паф-ф-ф-ф.
Половина собак из черного списка решила, что раз уж я собака мужского пола, то обязательно именно я должен вести их куда-то через пустыню. Решено было держать путь на самый верх. Туда, где живет сам Усама, в окружении проректоров и других не очень полезных личностей. Тот самый, который знает ответы на все вопросы. Искать нужно было какую-то Таисию Можжевеловну, так значилось у меня в тетради. У меня плохая память на имена, поэтому Таисия Можжевеловна. Можжевеловной оказалась женщина лет сорока с довольно хорошей фигурой и крашенными в черный цвет волосами. Температура ее мозга была приблизительно 96 градусов. Я понял, что у нас мало времени. Мы быстро накинули, припасенные заранее, овечьи шкуры и сделали большие и добрые глаза. У Можжевеловны на столе лежали огромными кучами папки, а сама она была занята расчетом траектории уклонения планеты Земли от огромного метеорита, стремительно летевшего в нашу сторону. На телефоне у нее висело Национальное аэрокосмическое агентство, и она постоянно повторяла в трубку «Да, мама». После того как она наконец вычислила безопасную траекторию уклонения от столкновения и выслушала наше блеяние, в ее глазах появилась бегущая строка поведавшая нам, про ее тяжелую жизнь, ненавистную работу, собак в виде барашков и еще про что-то нечитаемое. Но для протокола она потыкала в нас палкой, чтобы убедиться, не собьемся ли мы с намеченной цели. И спросила, везде ли мы искали базу для практики. Как только мы ее уверили, что смотрели всюду: в холодильнике, под ванной, на балконе, в корзине с грязными носками, в дальнем углу книжного шкафа, она поинтересовалась, искали ли мы под кроватью. Мы, как могли, объяснили, что в холодильнике нашли только маринованный чеснок, под ванной старую губку, на балконе залежи старых вещей и замерзших мух, а под кроватью десятилетнюю пыль. Она пробормотала что-то про то, что нужно было тщательней искать на антресолях среди банок с огурцами и помидорами, и выдала нам направления на комбинат.
Комбинат встретил дружелюбной солью, хлебом, турникетом и двумя разнополыми рейнджерами в камуфляже. Рейнджеры всучили нам телефон. Мы звонили 336, там нас отправили в 342, потом 415, потом в 550, где злостный мужик, который занимается отловом бешеных собак, стрелял в меня из телефонной трубки и послал в направлении города в нижней части карты. Только после того, как я сказал, что сдаюсь, убейте меня, нас без пропуска пустили в отдел кадров. Там нас послали в планово-экономический отдел, где милейшая женщина в очках с копной на голове сказала, что мы зверушки забавные, но мы ей нахрен не упали, т.к. у нее своей работы хватает. И еще что с нами столько хлопот: выгуливать нужно три раза в день, кормить, потом мы линять начнем, шерсти будет в кабинете куча, вдруг мы будем грызть мебель или пускать слюни ей в туфли. И это при том, что на содержание одной собачки ей выделят денюжку. Мы ее уверили, что выгуливаем мы себя сами, кушать будем приходить только раз в сутки и что мы вообще не линяем до летнего солнцестояния. Копна на ее голове поморщилась за нее, будто мы принесли с собой бубонную чуму, и она согласилась. Копна отправила нас в кадры, от туда нас снова отправили к ней, а от нее снова в кадры и тут выяснилось, что какой-то Тамары Томатовны нет на месте, и взойдет она не раньше, чем наступит завтра. Прям тридцать три несчастья и отключенный телефон. Аф-аф.
Прикольно и необычно чувствовать себя бешеной собакой. Аф-аф-аф. Буф-ф-ф. Хорошо быть бешеной собакой летом, а вот зимой не очень, пена примерзает к губам. Женщина, размахивающая бумажкой, укутана в пиджак. Мне даже не нужно одевать очки, чтобы увидеть свою фамилию на первом месте в списке. Ведущие собаководы выбирают Чаппи. Она говорит довольно противным голосом:
- Тут у меня черный список. Если эти люди до моего экзамена не сдадут договора на базу преддипломной практики, я их собственноручно на экзамене перестреляю, как бешеных собак. Делать это я буду долго, мучительно и посредствам добавочных заданий и бесконечного числа пересдач моего предмета до самых госэкзаменов. Кстати, с Нового года пересдачи будут платными.
Аф-аф-аф. Пиф – паф-ф-ф-ф.
Половина собак из черного списка решила, что раз уж я собака мужского пола, то обязательно именно я должен вести их куда-то через пустыню. Решено было держать путь на самый верх. Туда, где живет сам Усама, в окружении проректоров и других не очень полезных личностей. Тот самый, который знает ответы на все вопросы. Искать нужно было какую-то Таисию Можжевеловну, так значилось у меня в тетради. У меня плохая память на имена, поэтому Таисия Можжевеловна. Можжевеловной оказалась женщина лет сорока с довольно хорошей фигурой и крашенными в черный цвет волосами. Температура ее мозга была приблизительно 96 градусов. Я понял, что у нас мало времени. Мы быстро накинули, припасенные заранее, овечьи шкуры и сделали большие и добрые глаза. У Можжевеловны на столе лежали огромными кучами папки, а сама она была занята расчетом траектории уклонения планеты Земли от огромного метеорита, стремительно летевшего в нашу сторону. На телефоне у нее висело Национальное аэрокосмическое агентство, и она постоянно повторяла в трубку «Да, мама». После того как она наконец вычислила безопасную траекторию уклонения от столкновения и выслушала наше блеяние, в ее глазах появилась бегущая строка поведавшая нам, про ее тяжелую жизнь, ненавистную работу, собак в виде барашков и еще про что-то нечитаемое. Но для протокола она потыкала в нас палкой, чтобы убедиться, не собьемся ли мы с намеченной цели. И спросила, везде ли мы искали базу для практики. Как только мы ее уверили, что смотрели всюду: в холодильнике, под ванной, на балконе, в корзине с грязными носками, в дальнем углу книжного шкафа, она поинтересовалась, искали ли мы под кроватью. Мы, как могли, объяснили, что в холодильнике нашли только маринованный чеснок, под ванной старую губку, на балконе залежи старых вещей и замерзших мух, а под кроватью десятилетнюю пыль. Она пробормотала что-то про то, что нужно было тщательней искать на антресолях среди банок с огурцами и помидорами, и выдала нам направления на комбинат.
Комбинат встретил дружелюбной солью, хлебом, турникетом и двумя разнополыми рейнджерами в камуфляже. Рейнджеры всучили нам телефон. Мы звонили 336, там нас отправили в 342, потом 415, потом в 550, где злостный мужик, который занимается отловом бешеных собак, стрелял в меня из телефонной трубки и послал в направлении города в нижней части карты. Только после того, как я сказал, что сдаюсь, убейте меня, нас без пропуска пустили в отдел кадров. Там нас послали в планово-экономический отдел, где милейшая женщина в очках с копной на голове сказала, что мы зверушки забавные, но мы ей нахрен не упали, т.к. у нее своей работы хватает. И еще что с нами столько хлопот: выгуливать нужно три раза в день, кормить, потом мы линять начнем, шерсти будет в кабинете куча, вдруг мы будем грызть мебель или пускать слюни ей в туфли. И это при том, что на содержание одной собачки ей выделят денюжку. Мы ее уверили, что выгуливаем мы себя сами, кушать будем приходить только раз в сутки и что мы вообще не линяем до летнего солнцестояния. Копна на ее голове поморщилась за нее, будто мы принесли с собой бубонную чуму, и она согласилась. Копна отправила нас в кадры, от туда нас снова отправили к ней, а от нее снова в кадры и тут выяснилось, что какой-то Тамары Томатовны нет на месте, и взойдет она не раньше, чем наступит завтра. Прям тридцать три несчастья и отключенный телефон. Аф-аф.
-
-
26.12.2010 в 03:17